|
...Казалось
бы, оглянись вокруг — и думай. Казалось бы, мир огромен и открыт для мысленного
анализа. Но он огромен чересчур, в нем легко не увидеть главное — ключевые,
больные точки. Стругацкие с непостижимым упорством, год за годом, книга
за книгой, выделяют для нас главные проблемы. Первейшая — воспитание детей.
Отчаянный вопрос: что делать, чтобы наша скверна не передавалась следующим
поколениям? От этого зависит будущее человечества, это равно волнует христианина,
мусульманина, атеиста; ученого педагога и неграмотного старика, брошенного
внуками. Стругацкие впервые написали об этом тридцать лет назад и даже
— вопреки своим правилам — предложили проект новой школьной системы, иного
статуса учителя, умного и человечного подхода к ребенку.
Другая тема, другая всеобщая болезнь, о которой последние
годы мы буквально кричим: отношения человека с живой природой. Писатели
подняли ее, когда в нашей стране никто не слышал и не думал о подступающей
экологической катастрофе и самого слова «экология» большинство еще не
знало. Едва ли не первыми в мировой литературе они изобразили биологическую,
то есть слитую с живой природой, цивилизацию. И уж точно первыми написали
роман-предупреждение, в котором без экивоков и с удивительной отвагой
обвинили пресловутую командно-административную систему в уничтожении природы:
«...За два месяца превратим там всё в... э-э... в бетонированную площадку,
сухую и ровную».
Еще одна мучительная проблема: личность и общество. Тема
колоссальная и вечная, она, в сущности, охватывает все остальные людские
проблемы, от свободы личности до государственного устройства. Стругацкие
в каждой книге выхватывают — как профессиональные фотографы — новые ракурсы
этой темы и давно уже нашли свой. Так до них практически никто на мир
не смотрел. Это стремление к потребительству — не в том, разумеется, виде,
о котором пишут в газетных фельетонах. Не о мебельных гарнитурах речь.
Писатели четко отделяют естественную тягу людей к комфорту от тупого ожидания
подарка, от убежденности, что комфорт должен объявиться как манна небесная
— мол, общество обязано его даровать. Эту тему они также затронули четверть
века назад, когда с высоких трибун нам талдычили: слушайтесь начальства,
сидите тихо и с открытыми ртами, манна сама посыплется...
Я намеренно не указываю, в какой из книг что написано —
читатель сам всё поймет, если даст себе труд задуматься.
Стругацкие как раз и призывают нас к мысли, усердной и постоянной.
Мысль, соединенная с добротой и благожелательностью, — их ключ к любым
шкатулкам Пандоры, что бы там ни было запрятано. В этом один из секретов
обаяния Стругацких — для интеллигентного читателя, но здесь же и некоторая
опасность: ленивый разум не всё поймет или поймет навыворот.
К их утопическим картинам очень точно подходит определение
Виктории Чаликовой: «Утопия враждебна тоталитаризму потому, что она думает
о будущем как об альтернативе настоящему». Эту враждебность еще в шестидесятые
годы уловили правые критики, верные режиму. Один из них объявил, что Стругацкие
«...обесценивают роль наших идей, смысл нашей борьбы, всего того, что
дорого народу». Уловили и восприняли на свой лад сотни тысяч «простых»
читателей — не такими уж простыми они оказались, сейчас многие из них
отчаянно дерутся за новую жизнь... Но есть читатели и критики, даже самые
интеллигентные и «левые», которые так ничего и не поняли. Как бы загипнотизированные
ярлычками и наклейками, они считают Стругацких едва ли не сталинистами
и приписывают им соответствующие грехи.
Крайности сходятся. Что же, это в российской традиции —
как и яростные споры о литературе. Она неотторжима от жизни нашего народа,
слово художника значит очень много, на него отзываются радостно и гневно,
честно и лукаво.
Стругацкие укрепили традицию русской литературы. Они из
тех, «кто в годы бесправия... напоминал согражданам о неуничтожимости
мысли, совести, смеха» — так сказал о них один, не слишком благожелательный
критик.
Скажу больше: они подтолкнули нас к разрыву со средневековьем,
к прыжку в будущее.
вверх
|